Шаг к звездам [= Вспышка] - Андрей Ливадный

Герберт не без дрожи вошел в помещение, которое с первого взгляда поразило его воображение сложным синтезом медицинского оборудования и мощных компьютерных систем.

Два аппарата комплексного поддержания жизни были установлены у противоположных стен, от потолка к ним опускались толстые жгуты, в которых прихотливо перемежались гибкие шланги системы подачи физиологических жидкостей, тонкие провода датчиков, экранированные кабели энергопитания и глянцевитые оболочки оптико-волоконных интерфейсов.

Прозрачные колпаки камер, окруженные серо-стальными столбами компьютерных блоков, демонстрировали два заключенных под ними тела. Одно принадлежало трех- или четырехмесячному младенцу, второе — пятилетней девочке.

— Перед вами Элизабет Тейлор, — произнес Уилсберг. — Ребенок получил несовместимые с жизнью травмы в результате автокатастрофы. — Он обернулся и сухо добавил: — Во второй камере ее клон.

Герберт нашел в себе силы, чтобы поочередно взглянуть на изуродованную девочку и ее генетическую копию.

— Им обеим имплантированы нейрочипы, — безошибочно определил он. — С какой целью?

Уилсберг сел на вращающийся стул.

— Мы пытались спасти ее жизнь. Смысл эксперимента заключался в попытке скопировать сознание ребенка и передать его клону. Элизе был вживлен нейромодуль, посредством которого сканировалось состояние каждой клетки нервных тканей. С клоном сложнее: чип генетической копии должен был стать проводником для обратного процесса, но чуда не произошло. Весь эксперимент застрял на промежуточной стадии.

Генерал говорил глухо, натянуто — его вид не оставлял сомнений в том, что Альберта угнетает царящая вокруг обстановка. С трудом отведя взгляд от камеры, где лежало изуродованное тело Элизы, он поднял глаза на Герберта и продолжил:

— Ты был прав, искусственный разум нельзя запрограммировать, ибо в таком случае он автоматически переходит в разряд сложной, но ограниченной компьютерной системы, подчиненной сухой логике алгебры чисел. «ИИ» можно только воспитать, но для этого нужна основа, тот «чистый лист», на котором проявится личность. Я, откровенно говоря, не видел выхода, хотя контакты с лабораториями НАСА подтвердили, что попытки снять информацию с мозга неоднократно осуществлялись в рамках различных проектов, однако исследования в этой области зашли в тупик из-за отсутствия адекватного «хранилища» полученных данных. Все сложилось одно к одному… Я пригласил Джорджа Ваймонта, чтобы ознакомить его с потенциальными возможностями нейромодулей, и буквально через неделю после его приезда сюда спецрейсом из Афганистана доставили тебя, Алан.

— Он предложил использовать меня для проверки совместимости нейрочипов с нервными тканями живого мозга?

— Можешь формулировать как угодно, но Мун и Ваймонт спасли тебе жизнь, — ответил Уилсберг. — Успешная операция действительно послужила толчком для следующего шага. Запланированный эксперимент сулил два одновременных результата: спасение человека и создание полноценной нейросетевой копии разума. Я получил специальное разрешение на клонирование, и мы стали отслеживать все несчастные случаи на дорогах, в результате чего здесь появилась Элизабет. Девочка находилась в состоянии комы.

— Ее родители погибли? — спросил Керби.

— Нет. Они выжили благодаря своевременному вмешательству спасательных служб. Мистер и миссис Тейлор не только дали свое согласие на копирование разума Элизабет, но и принимали непосредственное участие в эксперименте.

— Каким образом? — В голосе Герберта сквозило откровенное неприятие увиденного. Он воспринимал окружающую обстановку как прямое следствие собственной роковой оплошности, неумения сдерживать эмоции и высказывания. Зачем он озвучил генералу идею о возможности сформировать искусственную нейросистему на базе копии человеческого рассудка?..

— Весь расчет строился на опыте, приобретенном при реанимации полковника Керби, — ответил генерал, с усилием заставив себя проигнорировать явно негативный настрой Ричардсона. — Имплантированный нейрочипы проявили свойство настоящих нервных тканей — они проводили сигналы возбуждения в двух направлениях. Ты, Алан, очень помог нам своими осторожными опытами. Подключаясь к видеосистемам наблюдения, ты наглядно доказал, что нейрочипы способны передавать информацию от внешних источников к высшим отделам мозга, где она успешно распознавалась. Опираясь на это свойство, Ваймонт предложил сформировать виртуальную реальность, откуда мозг пятилетней девочки смог бы получать фантомные данные. По нашему замыслу, Элизабет, очнувшись от комы, автоматически попадала в комфортный мир, где могла продолжать свое развитие, как обычный ребенок.

Уилсберг исподлобья взглянул на серо-стальные столбы компьютерных блоков и продолжил:

— Существующие на сегодняшний день технологии проникновения в виртуальную реальность позволяли родителям Элизы находиться рядом с дочерью — для этого им достаточно было проводить по пять-шесть часов в специально оборудованных виртуальных костюмах, но практика показала, что техника недотягивает до нужных высот реализма, к тому же Катрин вынашивала клона Элизабет и…

— И вы предложили им имплантирование? — вздрогнув, предположил Герберт.

— Да, — признал Уилсберг. — Стивен Мун к этому моменту провел серию удачных операций, вживляя нейромодули приматам, и был уверен в успехе.

— Трансплантация удалась?

— Да. Дункан и Катрин получили возможность избавиться от громоздких виртуальных костюмов, а мать девочки смогла продолжать общение с дочерью, даже находясь на последних месяцах беременности.

— Значит, сбылась мечта нашей золотой молодежи о киберпанковских имплантах? — криво усмехнулся Керби, сделав свой вывод из сказанного.

— Не иронизируй, Алан, — попробовал осадить его Уилсберг.

— Я не иронизирую. Я не понимаю, почему вместо ареста мы получаем столь подробный, развернутый экскурс в область секретных разработок? Разве, возвращаясь на базу, ты не прослушивал наш разговор, Альберт?

— Да, прослушивал.

— Тогда в чем дело? — Керби с вызовом посмотрел на генерала. — Давай закончим этот спектакль. Зови своих ребят с наручниками, потому что мне тошно слушать твои откровения.

— Я не узнаю тебя, Алан. Ты шел на смертельный риск ради своей страны…

— Это был оправданный риск. Честная схватка с врагом. Я много лет беспрекословно исполнял приказы, но когда-то приходит и прозрение… — Керби сумрачно посмотрел на Уилсберга. — Знаешь, о чем я думал перед последней операцией?

— Ну?

— Я лежал над обрывом, смотрел вниз и вспоминал те годы, когда готовил моджахедов. По приказу собственного правительства я воспитывал тех, кто позже повел захваченные самолеты на таран небоскребов. Эта политика двойных стандартов приведет нас к окончательному краху. Почему мы руководствуемся не здравым смыслом, а сиюсекундными амбициями? Делаем то, что выгодно сегодня, не задумываясь, о том, какие последствия принесет нам завтрашний день.

— Не поздно ли ты прозрел?

— А это уж как получилось. Достало, словно пулей на излете…

— Алан прав, — неожиданно для Уилсберга вмешался в их диалог Герберт. — Все происходящее тут уже вышло за рамки научного эксперимента. Задумайтесь, генерал, если строительный механизм проявил не просто сообразительность, а целенаправленное стремление к самосовершенствованию, нашел не противоречащий внутренней логике обходной путь для получения расширяющих его возможности нейромодулей, значит, он начал мыслить, осознавать факт собственного существования. С научной точки зрения это неоспоримый прорыв, но существует практическая сторона проблемы. К новому году окончится строительство, парк механизмов пополнят андроиды, и наряду с людьми здесь начнет свое существование искусственный разум, которому совершенно непонятна мотивация наших поступков. Машины не могут сопереживать: несмотря на идентичность нейросетей прототипу живой нервной ткани, механизмами руководит система «Дарвин», а значит, нейросети приобретают статус исполнительных систем.

— Не понимаю, в чем ты видишь проблему, Герберт?

— В том, что мы пытаемся создать новый вид существ, в чем-то более совершенных, чем мы сами, и по определению предначертать им роль слуг или рабов, называйте это как угодно. Рано или поздно их саморазвитие достигнет той критической точки, когда наступит логическое понимание своего интеллектуального и, если угодно, физического превосходства над создателями. Учитывая специфику «Дарвина», это не приведет к возведению нас в ранг богов, напротив, — машинам ясно прописано: в мире выживает только сильнейший, наиболее приспособленный, интеллектуально продвинутый вид.